Владимир Маяковский и старшие сестры Людмила и Ольга
Владимир Маяковский – младший брат Людмилы и Ольги. Старшая сестра Людмила, с твердым, волевым характером, всецело отдавала свою жизнь семье и имела большое влияние на брата и сестру. 
Владимир и Ольга, которые были дружны с детства, в затруднительных случаях всегда обращались к ней и получали ценные советы. Все трое провели детство в Грузии, а после смерти отца переехали в Москву, где Людмила училась в Строгановском училище. Именно в Москве произошло становление Маяковского как поэта.
Денег у семьи не было. Живя в съемной квартире на Большой Пресне, 36, 24, одну из комнат Маяковские сдавали, чтобы пополнить небольшой семейный бюджет. Их жильцами обычно становились небогатые студенты или знакомые, приехавшие с Кавказа. При этом Владимир занимал самую маленькую комнату, а сестры делили одну на двоих. Маяковский писал: «Денег в семье нет. Пришлось выжигать и рисовать. Особенно запомнились пасхальные яйца. Круглые, вертятся и скрипят, как двери. Яйца продавал в кустарный магазин на Неглинной. Штука 10 – 15 копеек. С тех пор бесконечно ненавижу Бемов, русский стиль и кустарщину».
Но, как бы тяжело ни жилось семье, все дети получали образование. Маяковский поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества. Талант и способности к рисованию проявились у него, как и у его сестер, еще в детстве. Людмила вспоминала: «Готовясь к поступлению в Строгановское училище, я брала уроки рисования у единственного художника Кутаиса, окончившего Академию художеств, — Краснухи. Я показала ему рисунки Володи, он нашел его очень способным и предложил заниматься с ним бесплатно. Занятия шли интересно, и никто не смотрел на часы. Володя нагонял меня в рисунке. Было неловко, но и радостно иметь талантливого брата. Мы стали думать, что Володя будет художником».
Живя с матерью и сестрами на Большой Пресне, Маяковский принимал активное участие в художественной жизни Москвы, борьбе разных школ, группировок, творческих направлений. Подружившись с Давидом Бурлюком, Василием Каменским, Велимиром Хлебниковым, Маяковский вошел в группу футуристов «Гилея». Он познакомил новых друзей со своими родными. Каменского «удивляло и то, что дома, при матери и сестрах, Володя становился совершенно другим: тихим, кротким, застенчивым, нежным, обаятельным сыном и братом. И было очевидно, что и дома Володю горячо любили и считали праздником каждый его приход».
Маяковский приглашал сестер на выступления. В книге воспоминаний о брате Людмила написала: «Народу так много, что мы с сестрой сидели на краешке эстрады. Володя в черной бархатной блузе, горячий, вдохновенный, читал свои первые стихи. Меня тогда обрадовала и даже ошеломила мысль, что Володя может стать поэтом. Я всегда любила поэзию, но считала, что поэтический дар особенный, доступный лишь исключительным людям, и трудно было сразу признать, что Володя относится к числу этих исключительных, особенных людей, что он поэт».
Кроме того, «сценические» костюмы поэта-футуриста, который стремился к максимальному эпатажу как в стихотворениях, так и в одежде, были сшиты мамой и сестрами. «Володя <...> попросил сестру Олю сделать ему галстук в виде кашне, из черных и желтых клеток, расположенных в шахматном порядке. Такой галстук до некоторой степени украшал потертые, выцветшие сатиновые и бархатные черные блузы, которые Володя носил тогда».
Также появилась и знаменитая, нашумевшая желтая кофта. Маяковский, выбрав ткань, привез ее домой и попросил родных о помощи. «Я вошла в комнату и вижу: мама у туалетного столика примеряет Володе кофту из бумазеи с широкими полосами желтого и черного цветов. Я собиралась рассердиться на Володю за эту очередную выдумку, но, увидев, как идет к нему кофта, оттеняя красивое смуглое лицо, как горят смелым блеском его глаза, как горда и решительна в наступательном движении его высокая и складная молодая фигура, я спасовала. Володя торопил. Мама и сестра вдвоем дошивали кофту», — вспоминала Людмила.
Семья Маяковских жила дружно, хотя сестры и не всегда понимали и принимали увлечения брата футуризмом. Людмила описывала случай, связанный с манифестом «Пощечина общественному вкусу»:
«Вскоре после выхода "Пощечины" у меня с письменного стола пропал однотомник Пушкина.
— Не ты ли взял моего Пушкина? — обратилась я к брату.
— Да, я.
— Ты можешь со своим Пушкиным что хочешь делать: "сбрасывать с парохода современности", заменять его "дыр, бул, щил", а моего Пушкина ты, пожалуйста, не трогай! — сердилась я.
Володя промолчал. Через несколько дней он принес мне Пушкина и сказал:
— Не волнуйся, пожалуйста, не сердись, и твой, и мой Пушкин останется на месте, а сейчас так надо!..
И ушел.
Эти слова произвели на меня впечатление и заставили серьезнее отнестись к тому, что делал Володя».
В 1915 году семья разъехалась: Владимир стал жить самостоятельно, сблизился с Бриками, на какое-то время уехал в Петроград, а сестры остались с мамой в полюбившемся Пресненском районе. Маяковский часто бывал у них в гостях и всегда старался помочь
«Володя забежал к нам и сообщил, что едет во Францию и если удастся, то в Америку. Он спросил, что нам привезти. Мы подумали: он едет в Америку не на прогулку, у него будет много работы, много надо увидеть. О чем же его просить? И мы сказали:
— Что хочешь, то и привези, мы ничего не просим.
Потом, когда он пошел, сестра вышла на площадку и крикнула:
— Привези чулки! — и назвала размер и цвет.
А когда Володя вернулся из Америки, оказалось, он не забыл о чулках для Оли, привез мне и маме подарки. Оля особенно радовалась кастаньетам, которые привез ей Володя из Мексики. Маме он привез машинку для вдевания нитки в иголку».
Маяковский, работая в «Окнах РОСТА», привлек и сестер: «В октябре 1919 года Володя с группой товарищей включился в работу над "Окнами РОСТА" — агитплакатами на самые актуальные революционные темы. Плакаты быстро размножали трафаретным способом и вывешивали на улицах, в окнах магазинов. Володя охотно согласился принять меня и сестру в РОСТА, предупредив нас: "Плакаты необходимы к сроку, на другой день они не 
нужны. Если можете так работать, то работайте!". Было холодно, шаблон засыхал плохо, краска стекала на следующий шаблон. А ведь по сто — сто пятьдесят штук плакатов с одного шаблона приходилось делать! Обычно срок был три дня. Работа очень напряженная. Потом сестра на спине в рюкзаке несла плакаты в РОСТА, на Рождественский бульвар, сдавала и получала новый заказ. И снова мы всей семьей принимались за дело. Мы работали с большим энтузиазмом и радовались пользе, которую приносили, и тому, что работали вместе с Володей».
Помог Маяковский семье и с получением в Москве первой собственной квартиры в Студенецком переулке, 6, 20. По воспоминаниям Людмилы: «В конце 1927 года мы получили от "Трехгорной мануфактуры", где я работала, новую квартиру, недалеко от фабрики. Володя дал нам сумму, которая требовалась для взноса, чтобы стать пайщиком рабочего кооператива по постройке квартиры. И вот наш рабочий кооператив построил и дал нам небольшую квартиру. Володя с Олей ходили смотреть ее, когда мы еще не переехали. Потом Володя пришел, когда мы поселились в новой квартире, и снова смотрел, удивлялся радовался.
— Это и для рабочих такие квартиры! Какая замечательная квартира! И ванная, и балкон!
Володя был счастлив, что мы получили хорошую квартиру. Он принес радио с наушниками и подарил нам. Хлопотал, чтобы поставили у нас телефон, и тоже заплатил какую-то сумму за прокладку кабеля».
После смерти Владимира Маяковского целью жизни матери и сестер стала пропаганда его творческого наследия. Усилиями Людмилы Маяковской был открыт музей в Багдади, она входила в редколлегию по изданию Полного собрания сочинений Маяковского и в состав жюри по возведению памятника поэту на Триумфальной площади. Благодаря ее письмам руководству страны было принято решение об организации музея в Лубянском проезде — доме, где находился рабочий кабинет поэта. Кроме того, незадолго до смерти Людмила передала музею весь семейный архив и ту самую квартиру в Студенецком переулке, которую им помог купить Маяковский.
Название: Владимир Маяковский и старшие сестры Людмила и Ольга
Начало активности (дата): 10.04.2020 00:22:00
